|
|
Частная жизнь
Девушка говорит по мобильному:
«Да по магазинам ходила, да… Ой, столько всего перемерила! Не, не понравилось ничего, да и денег не было».
31.07.2010
Мы с Егоркой на Валааме. Давно я мечтал об этом, да все не получалось. Первый раз пацанёнок был здесь, когда ему исполнилось три годика и вот приехали вновь.
В нижнем храме, в прохладе и сумраке стоит бронзовая рака преподобных Сергия и Германа. Я наклоняюсь к сыну и говорю, что ему надо подойти, поклониться святым, ведь он родился в день их памяти... Мальчишка взбрыкивает для порядка и идет.
Бывает трудно объяснить, чем знамениты, чем навсегда памятны для нас те или иные минуты жизни…
Егор обошёл раку, поднялся по каменным ступеням, потянулся и положил русую голову рядом с иконным ликом преподобного Сергия. В золоте света висели пылинки, монашек тер подсвечник, суетились бабы, судача вполголоса… А маленький мальчик не двигался, не шевелился, стоял, припав щекой к холодному стеклу.
О чем ты думал, о чем просил – не знаю. Да и должен ли знать? Нет. Но буду помнить эту минуту всегда.
17.07.2010
Футбол, Футбол…. Лишние килограммы, ежесуточное недосыпание, убитые нервные клетки и забытые родные. О, спорт – ты мир? 14.06.2010
– Папа, а тебе нравится Тарантино?
(Папа присел от удивления)
– Нравится, а тебе?
– И мне нравится.
– А что ты смотрел? И где, кстати?!
– «Убить Билла», «Бесславные ублюдки». Их я на даче смотрел. Много раз. Смешное кино, правда?
14.06.2010
Я спросил у мальчика: Слушай, а ты меня любишь?
Егорка округлил глазёны и баском ответил: Ты что, пап, совсем уже потерялся!
26.05.2010
В буфете гостиницы «Алматы» давали стандартный завтрак под названием «шведский стол». На подоконнике лежали пирожки с мясом и картошкой, розовые и серые ломтики колбасы, толсто нарезанный сыр и печенье. Одни на всё щипчики ютились в тарелке с помидорами. Народу в ранний час было немного: старик, подтяжками напоминающий ученого; хмурая, после вчерашнего, компания у окна и казах в поношенном плаще. Он сидел в углу, низко наклонив голову, ел не спеша, но с какой-то небрежностью. Свой демисезонный синий плащ даже не расстегнул и воротник не опустил.
«Степной, – подумал я. – Дикий. Из дальнего аула приехал. У них там не принято раздеваться». Когда ты живёшь в юрте, пасешь лошадей и пьёшь кумыс – зачем тебе знать этикет и быть образованным?
Казах посмотрел в мою сторону. «Смугловат, похож на индийца, – решил я. – Наверное, живет на самом юге».
Руками доев сосиску, наблюдаемый встал и подошёл с прилавку: «Excuse me, do you have hot tea, please?»
***
Наталья Свиридова пригласила меня отведать местной кухни. Старый узбек в зеленой тюбетейке и с наколкой на левом запястье принял плащи. Мы прошли в зал. Открытый казан, синие диваны с желтыми подушками, необычайно вежливые официанты в белых рубахах. Мгновение – и стол покрылся расписными тарелочками разной величины и глубины. Здесь были сочные помидоры с зеленью, шарики куста – затвердевшего солёного творога, слоистая самса с желтым бульоном, конечно, манты из конины с белыми полосками теста, плов – темный рис с нежной, тающей во рту бараниной, кумыс, прохладный, как вода в горной речке с терпким ореховым послевкусием… Были еще какие-то пирожки, что-то сладкое – всего не упомнишь. Мы ели… Долго и много. Оставляя на тарелках большую часть принесённого. Спустя пару часов я понял, что пьянею от еды, от этой пряности жизни, от ощущения тепла и уюта. Мне показалось, что я начал постигать Восток, мне захотелось, чтобы рядом задребезжала домра и старый акын потянул свою песнь о подвигах древних Батыев. Я грезил и с трудом продолжал разговаривать о проблемах тренингового рынка, о психодраме, о гештальте…
В отеле заснул, едва голова коснулась подушки…
Через два часа зазвонил телефон. Сладкий голос предложил мне в номер парочку гурий по сходной цене. Я выругался, выдернул телефонный шнур и понял, что сон мне отбили напрочь. До четырех утра читал Достоевского. Восток растворился под сводом кельи старца Зосимы.
22.03.2010
Папа, когда ты купишь мне компьютер? – спросил Егор.
Когда тебе будет двенадцать.
Боже! Ты еще целых три года собираешься держать меня в нищете???
13.03.2010
Сан-Паоло чем-то напоминает Петербург. Город святого Павла – город святого Петра.
Схожи в ритме жизни, в поведении людей – отзывчивых и равнодушных одновременно, в прямолинейности авеню и запахах метро.
Возле музея современного искусства на Ave Paulista мулат в майке Челси продавал свои пятистишия хойку. Они были напечатаны на листах желтоватой бумаге на португальском. Подошел и ко мне. Когда выяснил, что я из России, страшно удивился и стал радостно тыкать себе в грудь, восклицая: «Ivan Petrovich, Ivan Petrovich!»
Поговорили, как могли. Выяснилось, что родился поэт на юге Бразилии в семье с русскими корнями и зовут его не как-нибудь, а именно – Иван Петрович. Семья его из депортированных во время Второй мировой. Он поэзией зарабатывает на хлеб и мечтает когда-нибудь побывать на родине предков. Правда каких – африканских или русских, он не уточнил.
Вот такая она и есть Бразилия: здесь мулата зовут Петровичем, он пишет японские хойку и болеет за английский Челси. Не страна, а коктейль!
Кстати, знаменитый коктейль Капиринья приятен на вкус, освежает в жару и тихонько туманит голову.
***
Бухта Paraty в 5 часах езды от Сан-Паоло по дороге на Рио. Череда золотых пляжей и зеленых гор. Парни играют в бразильскую разновидность волейбола, когда мяч перебрасывают через сетку и передают друг другу только при помощи ног. Получается здорово, сразу понимаешь, почему бразильцы так техничны в футболе. Заставь меня с утра до ночи на пляже так тренироваться, я бы уже завтра помыкал бы Гусом Хидингом.
Девушек здесь больше чем футболистов, красоты они чужеземной – слишком чувственны напоказ. Все части тела слегка преувеличены. Попадаются такие изумруды, что хоть сейчас на обложку Maxim. Однако за легкой и жаркой игривостью сразу чувствуешь внутренний закон. Понятие чести здесь не пустой звук. Впрочем, говорят, что карнавал для того и создан, чтобы дать возможность темпераменту разбушеваться. Посмотрим.
***
На улице подошли двое. Тянут на мелких жуликов, что я определил сразу и без труда. Что-то проворковали про наши «bags». Я так понял, что понравились им наши сумки и техника в чехлах. Кстати, ни у одного иностранца я не видел фотоаппарата или камеры, не носят даже наручных часов. А нам, русским чувакам, прошедшим огонь, воду и медные трубы такая осторожная предусмотрительность не к лицу. Поэтому у Андрюхи камера на полторы тыщи бакинских матово поблескивает в открытом чехле (у него, видите ли, молния сломалась).
Когда ты встречаешься с опасностью, все решает взгляд. Кулаки, крики и клацанье челюстей – до этого может и не дойти, если правильно смотреть. Мы умеем смотреть правильно. Спасибо родной советской армии.
***
Карнавал №1
Настоящий карнавал, как горят сами бразильцы, бывает в Сальвадоре. Рио – это так, для туристов, а вот Сальвадор – для души. Мы полетели узнавать душу Бразилии. Она оказалась черной. Сальвадор – город Терезы Батисты, город её возлюбленного Жоаниньо, столица бывших рабов – оказался чернокожим. Жесткий, шумный, страстный. Сила Африки, тайна Африки. Белых почти нет, туристов мало. Бразилия такая, какая она есть на самом деле.
В первую карнавальную ночь мы выехали из нашего оазиса, обнесенного двухметровым забором, в город. Остановились неподалеку от Бахи: широкое шоссе вдоль океана, по которому вот-вот должно начаться карнавальное шествие.
Смутило почти полное отсутствие людей в возрасте старше 30. В основном зеленая молодежь. Все пьют пиво по два реала за бутылку и пританцовывают. Скоро появился первый трейлер – огромный грузовик с исполнителями самбы на крыше и такими мощными динамиками, что звук на расстоянии нескольких метров просто сбивает тебя с ног. За ним валила толпа. Все что-то напевали. Феерических танцев я не заметил. Все очень напоминало школьную дискотеку под открытым небом. Пошел ливень, все парни, включая меня, разделись до пояса. Местные красавицы потребовали приспустить штаны – так принято. Я чувствовал себя идиотом. Горячие взгляды полногрудых баиянок немного возбуждали. В левом кармане штанов, на всякий пожарный, лежали два презерватива. Они жгли мою православную совесть. Мы танцевали, бродили в поисках туалетов, глазели на полицейских. Потом была небольшая стычка местных банд. Стало совсем скучно. Пошли на берег океана, взяв предварительно по упаковке пива, и стали слушать иную музыку. Океан дышал настоящей силой. Черный, завораживающий и вечный. Рано утром, с трудом найдя наш оазис, уставшие, мокрые и пьяные мы рухнули в гамаки и заснули под тихий перезвон индийских колокольчиков. Нежные цветочные запахи щекотали ноздри. Снился снег.
Карнавал №2
Оказалось, что в Сальвадоре два карнавала и на следующий день мы отправились в старый город, в район Пелуриньо. Дети танцевали самбу, трансвеститы смешили прохожих, девчонки в национальных костюмах изо всех сил трясли попами, а все остальные вокруг были счастливы как дети.
Наш 14-дневный новогодний запой ничто по сравнению с этой безбашенной ленью. Магазины закрыты, офисы вымерли – вся Бразилия танцует сутками напролет. Я смог выдержать такое только три дня. С красной ленточкой счастья на левом запястье, одуревший от ритмов самбы и объевшийся риса с фасолью, ночью сбежал в Сан-Паоло. Из Африки мы вернулись в Европу. А через два дня, опаздывая на самолёт, заблудились в метро и чуть не остались в стране диких обезьян навсегда. Но дуракам везет. Почти сутки полета и под крылом самолёта серая Родина. Какое счастье…
Правда, пора собираться в Индию.
7.02.2010
По литературному чтению Егорке задали рассказ «Зайцы». Что-то из научной беллетристики. Из первых предложений я узнал, что зайцы бывают лесными, полевыми и гуменниками. Последние питаются зерном. Добывают они его на гумнах. Прочитав, ученик должен ответить на вопросы, среди которых был и такой: «Какое впечатление произвел на тебя рассказ и какие чувства ты испытываешь по отношению к зайцам?». По замыслу авторов учебника, школьник должен ответить, что впечатление так себе, а чувств никаких, потому что есть рассказы для души, а есть сугубо информационные. Наш относился к их числу.
Я спросил.
Мальчик на секунду задумался, потянулся ко мне и прошептал: «Они смешные… У них носики такие маленькие и теплые. И шерстку погладить можно. Я люблю зайчиков».
7.12.2009
Москва, Москва… Захожу в метро и думаю, щас кошелек сопрут. Такое напряжение! В пробках с ума схожу, все сигналят, сигналят, жмутся друг к другу с ненавистью. А поесть? Где это видано, чтобы за тарелку с разрезанным пополам помидором и плошку итальянских макарон с тебя тыщу рублёв содрали?! И кто? Биндюжник на должности гарсона. В столице сервис не просто хромает, ему ноги давно трамваем отрезало. Девушка – говорю рыженькой на ресепшен – улыбнитесь, я вас снимаю. А денег, говорит, хватит? Грязь повсюду и жадность. Испорченный город.
С душевным подъемом ступаю ранним утром на питерскую землю. Вокруг лица людей, ещё вчера читавших Достоевского. Даже бомбилы бормочут «такси, такси» так, будто цитируют Мандельштама. Слезы радости текут по моим небритым щекам.
Захожу в метро. К единственной открытой кассе выстроилась громадная очередь, автоматы жетонов не принимают купюры, небритый мент поругивается матерком… Москвич за моей спиной делится с подругой: «Ну и бардак. Как здесь люди-то живут?». Я мучительно вспоминаю строчки Хармса. В голову лезет сплошное «УПР! УПР! Кандепупр!». Так и живут. Помолчал бы…. Уеду я, пожалуй, в Вологду. Или Петрозаводск.
5.12.2009 |
